Октябрьская революция широко распахнула двери высших учебных заведений для молодых людей из бедных сословий. Вузовские аудитории переполнились необычными слушателями — рабочими от станка, вернувшимися с фронта солдатами, бывшими фельдшерами и др. На медицинском факультете Казанского университета осенью 1918/19 учебного года из 4 тыс. подавших заявления приступило к занятиям 1400 человек.
Диплом врача из них из-за большого отсева, связанного, с одной стороны, со слабой подготовкой абитуриентов, а с другой — с тяжелыми условиями жизни в годы гражданской войны, получил только 171 человек. Однако начавший функционировать с апреля 1919 г. рабочий факультет, хотя и крайне медленное, но улучшение быта в послереволюционной России, горячая жажда знаний получившей доступ к высшему образованию пролетарской молодежи — все это привело к исправлению ситуации. В 1924 г. медицинский факультет окончило 211 человек, в 1925 г. уже было выпущено 323 врача. Темпы подготовки специалистов из года в год нарастали. Об этом убедительно говорят следующие данные: если в 1910—1914 гг. медицинским факультетом Казанского университета было выпущено 814 врачей, в 1915—1919 гг.— 717, то в 1920— 1924 гг.— 843, в 1925—1929 гг.— 14361.
Коренным образом изменился социальный состав студенчества. Выходцы из рабочих и крестьян к 1930 г. стали составлять более 60 %.
Новая власть взяла также курс на подготовку национальных кадров. Согласно данным Ф. Г. Мухамедьярова, с момента открытия университета по 1903 г. было принято 10975 студентов, среди которых представителей тюрко-татарских народов оказалось 70 человек, из которых 19 получили звание лекаря. В первые же годы советской власти ситуация коренным образом изменилась: в 1925 г. на медицинском факультете обучалось 174 представителя народов Поволжья (татар, чувашей, мари, мордвы, удмуртов), в 1930 г.— 270. Если в 1920— 1924 гг. было выпущено трое врачей-татар, то в 1925—1929 гг- 94.
Непринятие власти и проводимых ею реформ, корпоративный консерватизм значительной части старой профессуры, революционное нетерпение, нарастающая идеологизация молодежи (достаточно сказать, что если в 1924/25 учебном году среди студентов насчитывалось 8,6 % комсомольцев, то в 1929/30 — 78,4%), ее «классовая настороженность» в отношении «бывших» стали почвой для противостояния. Был и еще один объективный фактор. Численность студентов значительно увеличилась, а инфраструктура учебного процесса осталась прежней, и даже, в связи с войнами и революциями, заметно ухудшилась. Хорошо понимая все это, советская власть для проведения своей политики в области образования широко привлекала студентов к управлению учебными заведениями.
В 1920/21 учебном году при активном участии студентов на медицинском факультете Казанского университета работала комиссия, решавшая вопросы организации питания и быта студентов и преподавателей, устройства учебных помещений.
В 1924 г. с целью улучшения постановки преподавания, приближения его к практическим нуждам на факультете создаются предметные комиссии. Наряду с профессорами, доцентами и ассистентами в их состав входили представители студенчества.
Студенческим органом самоуправления был старостат, который получил название курсового комитета (курскома). Достаточно полное представление о работе названной общественной студенческой организации дают воспоминания выпускника медфака 1925 г. А. И. Голикова. Курскомы «были выбранными из членов-старост, закрепленных за отдельными кафедрами и клиниками. Старосты должны были поддерживать постоянную связь с представителями кафедр, они договаривались о времени и условиях прохождения практических и лабораторных занятий, проведения лекций, зачетов и экзаменов. Курсовые комитеты участвовали в составлении программ учебных занятий, в последующие годы — производственной практики... В практической работе курскома были предусмотрены попытки внедрения ряда методических положений в жизнь отдельных кафедр и клиник.
С организацией предметных комиссий, в состав которых входили и студенты, появились органы, где можно было поднимать и обсуждать методику преподавания. В целях придания занятиям в клиниках более практического направления в условиях недостатка преподавателей курском добился вовлечения в преподавательскую деятельность ординаторов клиник, предварительно заручившись согласием последних. Занятия проводились по вечерам. Студенты являлись аккуратно — ведь мы сами требовали этих занятий! Ординаторы тщательно готовились ... и чего греха таить — нередко занятия сбивались на микролекции, конечно, не всегда высокого стиля... Но главное все же заключалось в том, что мы заставили профессоров и преподавателей более глубоко заинтересоваться вопросами преподавания и уделять им больше времени».
Об активном влиянии студентов на учебный процесс можно также судить по работе хирургической предметной комиссии, руководимой профессором А. В. Вишневским. Так, на одном из ее заседаний при обсуждении постановки преподавания на кафедре факультетской хирургии (1924 г.) выступил студент 4 курса П. С. Крестников (впоследствии ученик А.В. Вишневского, видный хирург г. Чистополя). По его словам, лекции заведующего кафедрой профессора Н. А. Геркена считались одними из лучших на факультете, но кураторство в клинике поставлено неудовлетворительно, ассистенты и ординаторы «руководят этой работой недостаточно, а порой невнимательно, нерегулярно проводятся амбулаторные занятия».
